Мы все еще не знали, что именно хотят с нами сделать. Что нам предстоит смерть, в этом не было никакого сомнения, но какая – этого мы никак не могли понять. Я думал, что достопочтенному падре угодно будет приказать столкнуть нас в пропасть.

Оказалось, что Хараута придумал другое...

На краю росло несколько крупных сосен; харочо прикрепили к ним четыре лассо...

Мы поняли, что нас хотят повесить над пропастью...

– Отлично, – сказал он, когда все нужные приготовления были кончены. – Ставь их теперь на позицию, Лопес, только, смотри, по чинам! Начинай с капитана...

– Да, капитан! – ответил невозмутимый разбойник, наблюдавший за операцией.

– Вас, сударь, оставляю напоследок, – объявил падре Раулю. – Вы будете в арьергарде при вашем шествии на тот свет. Ха-ха-ха! А хорошо они прогуляются, не правда ли, Лопес, а?

– Да, капитан!

– Не угодно ли кому-нибудь из вас исповедаться, сеньоры? Я к вашим услугам. Пожалуйста, не стесняйтесь, сеньоры! – продолжал он. – Я не раз имел случай выслушивать исповеди, не так ли, Лопес?

– Да, капитан!

Разбойники разразились хохотом...

– Так что же, Лопес? Никто не желает воспользоваться моими услугами?

– Нет, капитан!

– Спроси-ка ирландца. Он, должно быть, добрый католик...

– Не желаете ли исповедаться? – спросил Лопес у Чэйна. Тот ответил одним взглядом, но таким выразительным, что он заменил целую речь.

Хохот раздался еще сильнее.

– Что же, Лопес? Да или нет?

– Нет, капитан!

Новый взрыв оглушительного хохота...

Лопес подошел ко мне и накинул на мою шею петлю лассо, другой конец которого был прикреплен к дереву.

– Готово, Лопес? – спросил вождь.

– Да, капитан!..

– Ну, так вздерни его... Нет, погоди... пусть капитан сначала полюбуется на паркет, приготовленный для его танцевальных упражнений. Ха-ха-ха!

Один из разбойников повлек меня к самому краю бездны и заставил заглянуть вниз. Странное дело! В другое время вид пропасти внушил бы мне, вероятно, ужас, но в эту минуту я, доведенный испытанными мною мучениями почти до полного отупения, глядел в нее совершенно спокойно.

Бездна, в которую уже свешивались мои ноги, принадлежала к числу тех бездонных пропастей, которые так часто встречаются в испанской Америке и называются барранкос. Скала казалась в этом месте разрезанною пополам и раздвинутою метров на двести в ширину. Внизу, на глубине шестисот метров, шумел поток...

Это место походило на каньон, где мы сражались с собаками, но было еще более мрачно.

Когда я смотрел вниз, вылетел и задел меня своими громадными распростертыми крыльями большой орел. Стая мелких птиц, сидевших на одном из выступов скалы, с испугом шарахнулась в сторону...

– Ну, что, капитан? – насмешливо проговорил Хараута, обращаясь ко мне. – Нравится вам этот паркет, а?.. Как ты думаешь, Лопес, нравится он ему?

– Да, капитан!

– Ха-ха-ха... Я думаю! Все готово?.. Нет, еще не все... У нас нет музыки, а без нее танцевать неудобно... Эй, Санчо, где твой рог?

– Здесь, капитан!

– Сыграй что-нибудь повеселее... Или вот что: дуди громче –Янки Дудль_! Ха-ха-ха! Валяй –Янки Дудль..._

– Слушаю, капитан!

Через секунду раздались звуки американской национальной песни. Можно представить себе, какое они произвели на нас впечатление!..

– Ну, Лопес, действуй, – крикнул падре.

Я ждал что вот-вот повисну в воздухе, но в это мгновение падре снова крикнул:

– Стой!

Музыка прекратилась.

– Ах, Лопес, я забыл одну вещь... Жаль, что не вспомнил раньше... Ну, да время еще не ушло... Ха-ха-ха! Не лучше ли заставить их плясать на голове? Это будет оригинально! Верно, Лопес?

– Да, капитан!

Разбойники захлопали в ладоши от восторга.

Падре подозвал к себе Лопеса и шепнул ему что-то на ухо. Тот в свою очередь сказал несколько слов стоявшему рядом с ним бандиту, который подошел ко мне, снял петлю лассо с моей шеи и стянул мне ею ноги...

Мне предстояло быть повешенным вниз головою!

– Это будет гораздо интереснее, Лопес, а? – говорил Хараута, злорадно улыбаясь.

– Да, капитан!

– Джентльмен будет иметь достаточно времени для покаяния. Верно, Лопес?

– Да, капитан!

– Развяжи ему руки, Лопес! – продолжал командовать Хараута. – Надо же дать ему возможность отгонять надоедливых птиц, а?

– Да, капитан!

Лопес перерезал ремни, скручивавшие мне руки, и повернул меня так, чтобы по данному знаку можно было сразу вздернуть меня на воздух, то есть опустить головою в бездну.

– А теперь давайте музыку! – закричал своим пронзительным голосом Хараута. – Не пропусти, Лопес, знака, который я подам тебе!..

Я закрыл глаза, ожидая рокового момента. Наступила страшная, томительная тишина, та тишина, которая всегда предшествует катастрофам.

Но вот Санчо заиграл... В то же мгновение грянул выстрел.

Кто-то застонал и полетел через мою голову в бездну... Я почувствовал на своем лице брызги теплой крови...

Вслед за тем меня схватили за ноги и столкнули в пропасть... Конец!.. А!.. Я зацепился за что-то и повис... Меня удержали толстые сучья какого-то дерева... Я обхватил ствол дерева руками, осторожно перевернулся и взглянул вниз.

Подо мною висел на другом конце лассо Лопес. Я узнал его по красной manga. Он висел лицом вниз, и из его головы ручьем лилась кровь. Очевидно, он был мертв...

Ремень врезался в мои ноги. Под нашей двойной тяжестью дерево трещало...

Промелькнула мысль: вдруг оно обломится!..

Держась одной рукой, я вынул другой из кармана перочинный нож: к счастью, мне его оставили. Я открыл его зубами и с трудом перерезал ремень лассо. Внизу послышался плеск воды, и красное пятно – тело харочо исчезло в волнах.

Глава L

ОСВОБОЖДЕНИЕ

Наверху между тем шла отчаянная пальба. Раздавались крики ярости, перемежавшиеся с возгласами жертв. Слышались ржание и фырканье лошадей, бряцание сабель, предсмертные вопли и хрипение умирающих. Очевидно, к нам подоспела помощь.

К сожалению, я не мог видеть, что делалось наверху скалы, так как находился ниже ее уровня. Напряженно прислушиваясь, я висел неподвижно. Одно резкое движение – ствол спасительного дерева обломится и увлечет меня за собой в пропасть... Я притаился, как раненая белка.

Выстрелы раздавались все реже и реже, топот лошадей замирал в отдалении... Вдруг надо мной раздался хорошо знакомый голос Линкольна:

– Да вот же он!.. Мужайтесь, капитан! А вы держите меня за ноги... крепче... вот так! Ура!

Сильная рука схватила меня за шиворот, и в следующий момент я уже сидел на краю пропасти. Я оглянулся, чтобы рассмотреть своих спасителей.

Линкольн прыгал вокруг меня, как сумасшедший. Человек двенадцать кавалеристов в зеленых мундирах от души смеялись, глядя на него. Немного в стороне стоял другой отряд нашей кавалерии, охраняя пленных разбойников. Дальше на равнине, под скалою, мчалось около сотни стрелков, преследуя бегущих гверильясов...

В ближайших к нам всадниках я узнал Твинга, Геннесси Гилиса и других наших офицеров. Они подъехали ко мне и осыпали меня поздравлениями по случаю моего спасения...

Тут же был и Маленький Джек, их проводник.

Я заметил, что, пока я рассказывал майору о нашем последнем приключении, Линкольн внимательно рассматривал обрывок лассо, который держал в руках. Он уже пришел в себя, и к нему вернулось обычное спокойствие.

– В чем дело, Боб? – подошел я к нему.

– Ничего не понимаю, капитан! Я представляю себе, что они хотели один конец привязать к дереву, а вас повесить над пропастью на другом конце; я видел, как вы зацепились над самой бездной... Но кто же перерезал лассо?

Я рассеял недоумение охотника и, кажется, с этого дня сильно вырос в его глазах.

Он подошел к краю пропасти, посмотрел на дерево и на обрывок лассо, снова на дерево, бросил вниз несколько камешков, прислушиваясь к плеску воды внизу, и, покачав головой, отошел, по-видимому, удовлетворенный.